Быть жертвой. Природа сексуального насилия - Страница 85

Во-вторых, как мы уже отмечали выше, многие сексуальные убийцы расчленяют трупы, копаются во внутренностях, разбрасывают части тела, а также реализуют соитие с убитыми. Мы полагаем, что здесь имеет место некрофилия, и все виновные в таких поступках лица должны рассматриваться в качестве некрофилов, даже если соитие отсутствует. Следовательно, необходимо расширить наши представления о некрофилии и понимать его как любое стремление к трупам и к манипуляциям с ними, в первую очередь их расчленению.

Что представляют собой «серийные» сексуальные преступники? Поскольку их экстраординарные действия и количество жертв практически всегда вызывают у судебных и следственных органов (да и не только у них) сомнения в психической полноценности обвиняемых, остановимся прежде всего на этом вопросе.

Из общей совокупности данных о преступниках, подвергнутых стационарной судебно-психиатрической экспертизе в ГНЦССП им. В.П. Сербского, лишь 17,7 % были признаны невменяемыми, только 28,6 %, или практически каждый третий, не имели никаких расстройств психики, а 71,4 % обнаруживали те или иные психические отклонения. Последние распределились среди подэкспертных следующим образом: психопатии – у 46,6 %, шизофрения – у 16,7 %, олигофрения в степени дебильности – у 15,0 %, органические заболевания центральной нервной системы или их последствия – также у 15,0 %, хронический алкоголизм в различной степени – у 5,0 % и эпилепсия – у 1,7 %.

Приведенные цифры наглядно показывают серьезность проблемы психических заболеваний и пограничных состояний психики среди лиц, совершающих столь тяжкие посягательства. Это вызывает настоятельную необходимость осмыслить и адекватно оценить криминогенность названных расстройств, механизмы их влияния на совершение анализируемых преступлений против личности. На этой теоретической базе могут быть скорректированы действенные мероприятия, направленные на борьбу с насильственной преступностью лиц, страдающих психическими аномалиями.

Разумеется, сексуальные убийства, совершаемые невменяемыми лицами, столь же опасны как и аналогичные действия вполне здоровых людей, хотя меры к ним применяются разные. О страшных последствиях того, к чему может привести несвоевременная выявляемость душевнобольных, может свидетельствовать следующий пример.

Е., 23 года, ранее не судимый и признанный впоследствии невменяемым в связи с обнаружением у него шизофрении, совершил убийство четырех женщин в одной из центральных областей России.

В первый раз он вышел на шоссе с целью, как сам пояснил, кого-нибудь убить; в рюкзаке у него был топор. Он стал прогуливаться вдоль шоссе и поджидать жертву; вскоре появилась девушка 16 лет, он пропустил ее вперед, затем догнал и нанес топором удар в шею, несчастная стала кричать, но вскоре была им зарублена. Оттащил ее в кусты, раздел, отрезал груди, чтобы съесть, поскольку, по его словам, думал, что там мясо, а там оказался жир, поэтому не стал их есть и выбросил. Ножом прорезал влагалище до анального отверстия и попытался отрезать голову, но у него не получилось. Отрезанные груди потом все-таки нашел, положил в целлофановый пакет и унес домой, но около дома выбросил. Половой акт даже не пытался совершить.

Тем же летом и с той же целью сел в пригородный поезд, где ему, к их несчастью, попались на глаза две молодые женщины. Они сошли с поезда и пошли купаться на озеро, а он вслед за ними. Одна разделась догола, вторая была в купальном костюме, а Е. сидел в кустах и смотрел на них в течение 2–2,5 часов. Женщины оделись и пошли на станцию, убийца догнал их и тем же топором сначала ударил в шею ту, что была раздета догола, а вторая с криками стала убегать, но все-таки он убил ее двумя-тремя ударами в шею. Трупы оттащил в кусты и стал обеим наносить ножом удары в грудь и во влагалище, во влагалище же одной из них засунул ветку. Обеих девушек раздел, но не пытался изнасиловать, а только, как сам рассказывал, «чтобы посмотреть».

Последнее, четвертое, убийство было совершено Е. на одной из аллей недалеко от автобусной остановки. Здесь он увидел женщину, схватил ее за руку и потащил в кусты, где нанес удар сначала топором в шею, а затем около пятнадцати ударов ножом в живот. Засыпал ветками. Попыток изнасилования не предпринимал.

Итак, четыре совершенно зверских, внешне ничуть не мотивированных убийства, четверо юных женщин, погибших нелепо, ни за что, в нечеловеческих муках и ужасе. Но что же толкнуло на убийство тоже молодого человека, довольно приятного, даже миловидного внешне, с тонким лицом и развитой речью, довольно стеснительного, особенно когда в его присутствии речь заходила о сексуальных отношениях.

Конечно же, он психически больной человек. На улице, в других общественных местах слышал голоса: они договаривали за него конец фраз, которые были у него в голове, называли «пидером», ругали матом; даже по радио слышал, как называли его имя. Мысли повторяли дети и прохожие на улице, голоса слышал ушами или они возникали в голове, но чаще мысли повторяли женщины, поэтому «я решил их убивать. Это была моя месть людям, поскольку они толкали меня на это, говорили вслух о моих ощущениях: “тут ребрышко”, “тут кусочек мяса”, “ага, вот заболел желудок”. Они чувствовали мой организм, измучился, что из моей головы снимали показания. Как-то нарушается работа внутренних органов, происходит сжатие головы, сжимается тело, нарушается симметрия и сердцебиение, ритмика желудка. Мысли все были всплывающие, звучащие, но неясные для меня. Под кожей что-то двигалось, кожа отслаивалась, в тело входила энергия, и я делался ватный. Но главное, женщины чесали мои мысли, они унижали меня, все это скапливалось в груди, не было сил этого перенести».